Обучение психологии онлайн
Воронежский Институт Психологии >

Памяти Дерека Парфита

(11.12.1942 – 01.01.2017)

1 января 2017 г. на 75 году жизни в своем доме в Лондоне скончался знаменитый британский философ Дерек Парфит. Практически вся творческая и научная биография Парфита была связана с Колледжем всех душ, входящим в состав Оксфордского университета. Как философ он стал известен, прежде всего, благодаря своим взглядам в области метафизики тождества личности и моральной философии. В течение своей карьеры он написал всего две монографии – «Reasons and Persons» и «On What Matters», и обе стали классиками мировой философской мысли.

Дерек Энтони Парфит родился 11 декабря 1942 года на западе Китая, где его родители (врачи) преподавали профилактическую медицину в христианском миссионерском госпитале. Через несколько лет семья вернулась в Великобританию.

Как вспоминал сам Парфит, еще в семилетнем возрасте он был горячо верующим ребенком и мечтал стать монахом. Но к восьми годам все изменилось: он разочаровался в вере. Слушая разговоры взрослых о страданиях грешников в аду, мальчик внутренне протестовал против этого, ведь Бог, как он думал, есть абсолютное добро и потому не допустит никакого зла и страдания. Раз взрослые ошибаются насчет свойств Бога, думал Дерек, значит, они могут ошибаться и насчет Его существования, – и перестал верить.

Парфит учился в Итонском колледже, затем поступил в Оксфордский университет, где изучал историю Нового времени. В Оксфорде он работал большую часть своей жизни, будучи, кроме того, приглашенным профессором университетов Гарварда, Ратгерса и Нью-Йорка. В 1986 году Парфит был избран в члены Британской Академии наук, при этом он не был обладателем ученой степени доктора, никогда не защищал диссертацию.

Поступив в университет, Парфит планировал посвятить себя изучению историии, (до этого он хотел стать поэтом), но затем его интерес переключился на философию. Интересный штрих из биографии: оказавшись в США, Парфит попал на лекцию континентального философа на тему смысла жизни и самоубийства, но ничего не смог понять. Тогда он посетил выступление аналитического философа на какую-то тривиальную тему, зато ему было понятно всё услышанное, и Парфит возвращался в Англию, уже зная, что будет заниматься именно аналитической философией.

Не будучи обладателем ученой степени, Парфит привлек к себе внимание исследовательского сообщества уже своей первой статьей, опубликованной в журнале Philosophical Review в 1971 году. Статья называлась «Тождество личности» и в ней был предложен новый подход к решению этой проблемы. Если сумировать его взгляды на эту тему, что можно сказать, что Парфит пытался показать, что удовлетворительный ответ на вопрос «Что делает некоторую личность х, существующую в определенный момент времени t, тождественной некоторой личности y, существующей в более поздний момент времени, t’?» возможен только при условии принятия картезианского отождествления личности с нематериальной душой. Однако, поскольку существование картезианских душ является чем-то в высшей степени неправдоподобным в свете имеющихся эмпирических данных, то картезианской теории личности следует предпочесть теорию, согласно которой мое тождество состоит в психологической непрерывности и связанности переживаемых мной ментальных состояний. Но если эта теория верна в большинстве обычных ситуаций, то возможен ряд случаев, когда тождество личности оказывается несовместимым с отношением психологической непрерывности и связанности, поскольку одна и та же исходная личность может находиться в отношении психологической непрерывности и связанности с двумя и более нетождественными между собой личности, существующими в более позднее время. В подтверждение этому Парфит приводит целый ряд блестящих мысленных экспериментов. Наиболее известный из них основан на эмпирической возможности существования разделенных потоков у сплит-брейн пациентов.

Представьте, что вы попали в страшную автомобильную аварию, в которой непоправимо пострадало ваше тело, но чудесным образом сохранился неповрежденным ваш высший мозг. Вместе с вами в автомобиле ехали два ваших брата-близнеца, с которыми произошло ровно обратное. Высший мозг каждого из них непоправимо пострадал, а тела сохранились в неприкосновенности. Затем опытные нейрохирурги соединили одну половину вашего мозга, достаточную для поддержания сознания и воспоминаний, с телом одного брата, а вторую, также достаточную для того, чтобы поддерживать сознание и воспоминания, соединили с телом второго. По стечению обстоятельств вы оказались одним из немногих людей, у которых информация, хранимая клетками различных полушарий мозга, была практически идентичной. Поэтому когда оба брата пришли в сознание после операции, каждый из них обнаружил себя с «вашими» – приблизительно идентичными – воспоминаниями, ментальными установками и чертами характера. То есть, каждый из них оказался с вами, каким вы были до страшной катастрофы, в отношении психологической связанности и непрерывности, но при этом очевидно, что личности не тождественны друг другу. Таким образом, психологическая непрерывность и связанность не гарантирует тождество личности.

Из историй, подобных вышеизложенной, Парфит делает вывод, что тождество личности в некоторых случаях является фактом неопределенным, иными словами, нельзя определенно утверждать, что в этих ситуациях вы выжили, равно как и нельзя сказать, что вы не выжили. И поэтому, по мнению Парфита, наиболее правильным отношением к подобным ситуациям будет, если вы заботе о собственном сугубо индивидуальном выживании предпочтете заботу о том, чтобы выжил кто-то, психологически достаточно подобный вам, кто мог бы реализовать то, что прежде собирались сделать вы сами. Иначе говоря, в случае, когда ваше тождество вступает в конфликт с продолжением вашей «психологии», следует выбирать продолжение «психологии» даже за счет тождества.

Эта идея легла в основу монографии Reasons and Persons (1984), которая, согласно оценке Сэмюэля Шеффлера, стала наиболее значимым произведением по моральной философии, написанным в традициях утилитаризма, со времени выхода в свет книги Генри Сиджвика «Методы этики». Отказ от индивидуалистической и эгоистической теории рационального действия должен быть, по мнению Парфита, положен в основу не-религиозной морали, за которой он видел будущее. Опираясь на свою метафизику тождества личности, он аргументирует в пользу того, что преследование собственного интереса в будущем не может быть признано рациональной основой морального действия. Подлинно этическое и рациональное действие требует отказа от «самости». За определенное сходство с учением Будды об «анатта/анатмане» позиция Парфита, выраженная в «Reasons and Persons», получила название «оксфордского буддизма». Впоследствии Парфит, – вероятно, не без удовольствия, узнал, что отрывки из его книги заучиваются наизусть и подобно мантрам читаются нараспев послушниками одного буддийского монастыря в Тибете. Так или иначе, сам Парфит рассматривал отказ от самости в качестве освобождения от оков собственного Я и надежду на продолжение своих усилий в делах других людей. Надо сказать, что Парфит и на практике очень серьезно относился к тому, что утверждал в своих книгах. Об этом свидетельствует тот факт, что он активно участвовал в движении «эффективного альтруизма», сторонники которого, такие как, например, Питер Сингер, полагают, что с рациональной точки зрения у нас есть моральное обязательство делать мир лучше посредством методов, относительно которых есть доказательство их эффективности. К числу таких методов Парфит, равно как и его коллега Сингер, относил вегетарианство и пожертвование 10% своего дохода в пользу бедных.

Наряду с метафизикой тождества личности второй темой, чрезвычайно волновавшей Парфита, было существование объективных моральных истин. Он был обеспокоен тем фактом, что очень многие среди его коллег были скептиками в отношении данных истин. Если перефразировать на атеистический лад слова одного из персонажей Ф.М. Достоевского, то можно сказать, что он был искренне убежден в том, что если объективной морали нет, то все дозволено. Неудивительно, что одним из страстных желаний Парфита было убедить других в существовании объективной морали, результатом которого стала его вторая монография «On What Matter, первые два тома которой были опубликованы в 2011 году. Выход в свет третьего тома планируется в текущем (2017) году. Показательно, что второй том этой трилогии содержит не только написанный самим автором, но и комментарии к нему известных философов. Это отражает атмосферу и дух того стиля работы, которые были характерны для философа. Он весьма тщательно читал и комментировал все рукописи, которые ему присылали коллеги и ученики, не жалея на это сил и времени. И поэтому очень отраден тот факт, что и его труды не остались обойденными вниманием философского сообщества.

ПАМЯТИ ДЕРЕКА ПАРФИТА

«On what matters» – это попытка синтеза трех главных и, на первый взгляд, противоречащих друг другу, этических теорий современности: кантианства, утилитаризма и контрактарианизма. Начиная с середины 90-х годов прошлого века Парфит начинает активно и очень вдумчиво читать Канта, к которому он в прошлом относился довольно скептически, считая ответственным за проникновение в философские сочинения «дурного стиля». Постепенно он отходит от такой оценки философа, начиная все больше и больше ценить его стремление дать объективное обоснование человеческой морали, то есть намерение, сходное с его собственным. Универсальность категорического императива оказывается тем, что импонирует Парфиту в первую очередь. С другой стороны, что эта универсальность должна быть не столько чем-то вроде внешнего, абстрактно рационального принципа, сколько результатом согласия людей доброй воли. В этом пункте кантинаства универсализм встречается с контрактарианизмом в стиле Т.М. Скэнлона. То есть, универсальные моральные принципы, которым обязаны следовать все люди, – это не что иное, как принципы, признания которых желают все люди постольку, поскольку они разумны. По мнению Парфита, именно это и утверждает утилитаризм правил. Таким образом, он показывает, что все три главные моральные теории пытаются взобраться на одну единственную вершину, Эверест, морального знания. Такой вершиной, по его мнению, является «тройственная теория», согласно которой «действие является ложным в том случае, если действия такого рода запрещаются принципом, который является оптимистическим, единственно универсально желаемым, и рационально неотвергаемым». Эта теория соединяет в себе утилитаризм, поскольку оптимизм предполагает выбор наилучшего результата; кантианство, поскольку принцип должен быть универсально желаемым, и контрактарианизм, поскольку никто не мог бы отвергнуть его по разумным причинам. Таким образом, вершина морального Эвереста достигнута. Парфит верил в это не потому, что был тщеславным человеком и мнил себя «умнее» Канта или Сиджвика, а потому что верил в прогресс философии, который с его точки зрения подобен прогрессу науки, а, следовательно, с его точки зрения, последующие моральные теории должны были превосходить предыдущие. В противном случае они не имели бы никакой ценности.

Глубокие идеи философа обрели общественное признание: в 2014 году Парфит был удостоен премии им. Рольфа Шока — престижной награды (своего рода аналога Нобелевской премии для философов) с мотивировкой «за революционные идеи в области тождества личности и анализ структуры моральных теорий».

Парфита можно назвать человеком не только глубокого ума, но и необычайно развитым в эстетическом плане. В юности он писал стихи, затем серьезно занялся фотографией. Он неоднократно посещал Венецию и Санкт-Петербург в период с 1975 по 1998 годы, снимал шедевры архитектуры (Дворец дожей, Гранд Канал, Зимний дворец). Кроме того, он был знатоком джаза и с большим удовольствием слушал произведения Майлза Дэвиса и Телониуса Монка. При этом внешними событиями его жизнь не изобиловала: хоть он и не стал монахом, образ его жизни в Оксфорде походил на отшельнический.

Парфита никак нельзя отнести к плодовитым авторам. Помимо двух книг он опубликовал лишь несколько статей в авторитетных философских журналах (Ratio, Journal of Philosophy) и главу в коллективной монографии, но публикации никогда не были для него приоритетом в работе. Каждую свою идею он предпочитал долго обдумывать, многократно обсуждать с коллегами и студентами. «Такая карьера, как у Парфита, сегодня – почти фантастика! — говорит бывший редактор The Philosophers’ Magazine Дилан Мэтьюс. Молодые люди предпочитают издавать нечитаемые диссертации, а не хорошие книги, да и количество публикаций давно и прочно возобладало над качеством. Если мы поймем, что наша академическая система не может сегодня производить таких людей, как Парфит, нам легче будет ее изменить».

Еще один штрих к биографии. Вот что Парфит говорит сам о своих философских взглядах, отвечая на вопросы анкеты на сайте philpapers.org:

  1. «Априорное знание: да или нет?» — «Нет».
  2. «Абстрактные объекты: платонизм или номинализм?» — «Ни то, ни другое. Истины арифметики не обладают онтологическим статусом. Я придерживаюсь неметафизического когнитивизма в отношении арифметики».
  3. «Эстетические ценности: объективны или субъективны?» — «Придерживаюсь третьего варианта – интерсубъективны».
  4. «Дихотомия аналитического/синтетического: да или нет?» — «Нет».
  5. «Свободная воля: компатибилизм, либертарианизм или свободной воли не существует?» — «Свободной воли не существует».
  6. «Бог: теизм или атеизм?» — «Атеизм».
  7. «Знание: эмпиризм или рационализм?» — «Рационализм».
  8. «Логика: классическая или неклассическая?» — «Неклассическая. Полагаю, что существует такая неопределенность, которую классическая логика допустить не может».
  9. «Ментальное содержание: интернализм или экстернализм?» — «Недостаточно хорошо знаком с этой темой».
  10. «Сознание: физикализм или антифизикализм?» — «Антифизикализм».
  11. «Моральная мотивация: интернализм или экстернализм?» — «Неверны оба. Эта дилемма, по моему мнению, ложна».
  12. «Зомби: немыслимы, мыслимы и при этом метафизически не возможны, метафизически возможны?» — «Метафизически возможны».

Парфит оставил после себя не так много интервью, так что по различным известным нам отзывам трудно составить непротиворечивое представление о его личности. Скорее всего, он был человеком сложным и одновременно интересным, нервным, чувствительным, со стороны – странным. Но важны не факты о его психологии или личной жизни (о каждом из нас таких фактов можно сложить целый Монблан), важен и ценен вклад в философию, оставленный им, та работа ума, наблюдать за которой – ни с чем не сравнимое удовольствие. Пример Дерека Парфита – мыслителя одновременно рационального и созерцательного – не может не вдохновлять. И за это стоит быть ему признательным.

 

М.А. Беляев, к. филос.н., доцент

Воронежского государственного университета,

И.Г. Гаспаров, к. филос.н., доцент

Воронежского государственного медицинского

университета им. Н.Н. Бурденко.

 

Фото: http://www.hagsarve.com/wordpress/?p=7338

Подпишись на рассылку

email рассылки

14430cookie-checkПАМЯТИ ДЕРЕКА ПАРФИТА